Нила Васильевна Нечитайло живет сейчас в хуторе Большой Лог у своей дочери Людмилы. Она приехала в наш район из Ясиноватой, это практически пригород украинского Донецка. Ее дом полностью разрушен в результате бомбежек, а сама она не может сдержать слез, когда вспоминает то, что творится сейчас на ее родине. Пережив Великую Отечественную войну, она никогда не думала, что когда-нибудь над ее головой вновь пролетят самолеты, сбрасывающие бомбы на мирных людей…

На Полтавщине среди садов и полей расположилось небольшое село Майбородовка. Там в январе 35-го в семье кадрового военного и учительницы появилась на свет девочка. Ей дали необычное имя – Нила. После Нилы мать еще раз родила, и на этот раз снова дочку. Ее старший сын был немного разочарован, ему хотелось, чтоб у него появился товарищ для игр, а тут – одни девчонки. Но, несмотря на это, дети жили дружно. Петровых перевели служить в другой гарнизон, который находился в Николаеве. А дети каждое лето навещали любимую бабушку в Майбородовке. Так получилось и в 1941-м. Отец, перед тем как уехать в командировку, отвез шестилетнюю Нилу к теще, крепко расцеловал на прощание еще по-детски пухлые щечки и уехал. Больше девочка никогда не видела своего отца. Когда началась война, отца срочно вернули в расположение части, и он был отправлен на передовую. Мать поехала за Нилой, остальных детей ей пришлось взять с собой – побоялась их оставлять в такое тревожное время. В окрестностях Майбородовки бомбили практически непрерывно. Красная Армия спешно отступала. Мать металась по пустеющим улицам села, искала способ покинуть опасное место. Помогли наши солдаты, уходящие последними – дали женщине с детьми место в перегруженной бричке. В Николаев возвращаться было нельзя. Петровы отправились со всеми эвакуировавшимися сначала в Воронеж. Ехали в товарных вагонах. Сверху на самодельных полках люди, а внизу – лошади. После долгого и мучительного пути оказались в Подбельском районе Куйбышевской области (ныне – Похвистневский район Самарской области).

Разместились скромно, но и этому были рады, главное, что здесь не бомбили и дети наконец-то смогли спокойно спать ночами. Мать сразу же устроилась работать в местный техникум, брат пошел в школу, а Нила присматривала дома за сестрой. Но девочке очень хотелось в школу. Она каждый вечер с огромным интересом наблюдала, как брат делает уроки. Как-то она не выдержала. Натянула огромные валенки, закуталась в пальтишко, взяла книжку, которая, по ее мнению, ей должна была понадобиться для учебы, и пошла в школу. Мать увидела дочку из окна техникума, выбежала за ней. Но к этому времени девочка уже дошагала до двери класса. Приоткрыла дверь и отважно вошла внутрь. Учительница, порасспросив Нилу, разрешила ей остаться и указала парту, за которую можно было сесть. Так Нила и стала ученицей, учительница постоянно хвалила способную и старательную девочку.

Мать часто плакала ночами – от отца не было никаких вестей. Она написала в Москву с просьбой помочь узнать о судьбе мужа. И через какое-то время пришел ответ – «пропал без вести». В 43-м Полтавскую область освободили, бабушка прислала Петровым вызов, и они с радостью и надеждой отправились на родину. В Кременчуг приехали вечером, но не сразу поняли, что это их станция – вокзала не было, вместо него обгоревшие руины. Только стоял один уцелевший столб, и на нем висело радио, а из него над разбитой станцией лилась песня «Темная ночь». Стало совсем темно, когда пешком добрались до Майбородовки. Но напрасно щурила мать покрасневшие глаза – ни одной хаты не было видно. Лишь кое-где горели на земле костры. Только несколько домов стояли вдоль красивой когда-то улицы. Крыши их были крыты железом, это и спасло их от пожара, который устроили фашисты перед тем, как отступить. Они подходили к хатам и поджигали соломенную кровлю. Теперь почти все жители села ютились в землянках, а еду готовили на кострах. У бабушки хата была большая, из двух половинок, детей-то у нее было десять. Так вот остался коридор, разделявший когда-то две половины, а точнее – только стены. Вот между этих стен и устроились Петровы.

Дядя, оставшийся в Майбородовке из-за сильнейшей астмы, рассказал удивительную историю. Через их село немцы гнали колонну военнопленных красноармейцев. Несколько измученных солдат попросили у дяди напиться воды, конвойные разрешили войти им в хату. На стене висела в рамке большая фотография, на которой были мать и отец Нилы. «Да это же товарищ Петров! Точно, он!»– сказал один из красноармейцев, указывая на фотографию. Взволнованный дядя стал расспрашивать, что им известно. Оказывается, в одном из хуторов под Черкассами наш артиллерийский расчет, которым командовал Петров, попал в засаду. Василий поднялся из окопа и вышел, стреляя на ходу, прямо на немцев. В него самого попало три пули, а он продолжал еще идти, но потом все же упал. Местные жители потом похоронили его и еще нескольких погибших здесь же, в небольшом вишневом саду. Мать, услышав эту историю, долго сидела молча, а потом сказала: «Как закончится война, съездим туда и обязательно найдем его могилку».

В 44-м Нила снова пошла в школу. «Началка» была в родном селе. Когда она перешла в старшие классы, то приходилось ежедневно ходить в другую деревню, восемь километров туда, восемь – обратно. Но Нилу это не пугало, уж очень нравилось учиться. Хорошо запомнила девочка 1947 год. Тогда по плодородной украинской земле прошла страшная засуха, и начался голод. В полях делали «кагаты» – закапывали на зиму картошку для хранения. Весной картошку раскапывали, перебирали, выбрасывая гнилую и мороженую. Вот эту-то картошку подбирала Нила с сестрой, а дома мать ухитрялась что-то из нее приготовить и накормить семью. Почему-то особенно запомнился Ниле пирожок, совсем маленький, его дала девочке сердобольная соседка. Нила бежала с пирожком, крепко сжимая его в руке, чтобы дома мать разделила его пусть на микроскопические, но равные четыре части. В 48-м тринадцатилетняя Нила работала наравне со взрослыми в колхозе. И жучков с картошки собирали, и бурьян пололи – поля за военные годы заросли сорняками. Постепенно, с помощью дяди и дедушки, отстроили одну половину хаты.

И как-то незаметно для Нилы закончилось ее обучение в школе. Она поступила в техническое училище на специальность «нормировщик». В училище готовили тех, кто ехал осваивать целинные земли. И в 56-м Нила со своими однокурсниками и преподавателем оказалась в Южном Казахстане. Там же и познакомилась с будущим мужем, там же родились дети – три дочери и сын. В тех краях жили и работали люди разных национальностей: казахи, немцы, украинцы, русские, белорусы. Все – как одна большая семья. Может быть, там и осталась бы Нила Васильевна, но все время тянуло на родину. И в 70-х они вернулись в Ясиноватую. От предприятия дали просторную квартиру, купили большой участок земли и выстроили дом. Но Ниле Васильевне не давало покоя то, что об отце так ничего и не было известно. Мать к тому времени уже умерла, а могила отца не найдена. Нила Васильевна обращалась в архивы и буквально по крупинкам собирала информацию об отце. Наконец, из того самого хутора под Черкассами пришел долгожданный ответ. Нилу Васильевну пригласили приехать. Отправились всей семьей. Там, в вишневом саду, и нашли могилу отца. Но самым удивительным было то, что Ниле Васильевне отдали чемодан (внутри надписано имя и фамилия), который был с Петровым в тот день, и пенал с личными данными. Местный мальчуган, теперь уже взрослый мужчина, хранил у себя эти реликвии много лет, и теперь они попали в руки дочери, последний подарок и память о погибшем отце.

А между тем жизнь продолжалась. Дети стали родителями, а Нила Васильевна – бабушкой и потом прабабушкой. Сейчас у Нилы Васильевны шестеро внуков, а правнук скоро закончит школу. И когда казалось, что впереди спокойные годы достойной старости, грянула беда. «Майдан», который сначала не воспринимался всерьез, зажег бесноватым огнем все вокруг, распространился, как зараза, посеял ненависть и раздор. Жители Донецка и пригородов с ужасом увидели бомбежки аэропорта. Самолеты своей же армии, призванной вроде бы защищать, сбрасывали бомбы на мирных людей и многоквартирные дома. Стали прятаться в подвалах, выходить на улицу боялись – постоянно велись обстрелы. Соседние от Ясиноватой Горловку и Авдеевку поливали артиллерийским огнем, каждый день уносил человеческие жизни. Муж не дожил до страшных событий, умер в 2013 году. Однажды снаряд попал в дом Нилы Васильевны, сама она тогда находилась в убежище. Стоя в руинах, которые остались от родного дома, где прошли самые счастливые годы ее жизни, Нила Васильевна решила уехать в Россию, где живут две ее дочери. Сейчас, когда говорит о последних событиях, слезы мешают говорить.

«Я не думала никогда, что такое случится на нашей солнечной Украине. Кто говорил на «мове» (украинский язык), кто – на русском. Никто не ссорился из-за этого. Жители – открытые, веселые, добрые. Когда восстанавливали после Великой Отечественной войны Донбасс, то приехали люди разных национальностей, со всей страны. А то, что сейчас происходит на моей родине, – настоящая война, и она гораздо страшнее. Когда на нас в 41-м напали немцы, мы точно знали, кто враг и за что сражаются и гибнут наши соотечественники. А сейчас наши города бомбят свои же… Мы читали и знали о «бандеровцах», но думали, что это далекое прошлое. Как произошло, что вновь они творят свои зверства? Как получилось, что фашисты снова убивают невинных людей, насмехаются над нашими ценностями, над нашими праздниками, над нашей Великой Победой? Там, в ДНР и на Украине, остались моя дочь и сын. Душа постоянно болит за них. Смотрю новости и очень надеюсь, молюсь, чтобы наступил мир».

Я обратила внимание, что на домашнем халате Нилы Васильевны приколота георгиевская ленточка. Один из ее внуков был в ополчении ДНР, оттуда и привез двухцветную ленту. Теперь у нее на груди она будто бы горит, как символ героизма, веры и надежды.