Вот уже несколько десятилетий возрождаются культура, образ жизни, традиции казачества. Государство оказывает поддержку казачьему движению, имеет оно покровительство и Русской Православной Церкви. Сейчас, когда в Ростовской области и по всей России действуют казачьи школы, кадетские училища, когда реализуются многочисленные программы по культурному, образовательному, духовно-нравственному, патриотическому развитию казачества, трудно поверить, что в конце января 1919 года казачество было поставлено на грань выживания.

Сигналом к массовым репрессиям против казаков в период Гражданской войны послужило так называемое «Циркулярное письмо», подписанное председателем ВЦИК (то есть формально главой РСФСР) Яковом Свердловым 24 января 1919 года. Отмечая особую роль Свердлова в расказачивании, хочется подчеркнуть, что за свою короткую жизнь (Яков Свердлов умер в марте 1919 года в возрасте 33 лет) этот человек был фактически зачинателем всех кровавых акций большевиков: он передал приказ об убийстве царской семьи, развязал чудовищный красный террор, стал инициатором «расказачивания».

В Циркулярном письме, ставшем фактически директивой ЦК ВКП(б), было прямо указано на необходимость «провести массовый террор против всех богатых казаков, истребив их поголовно», а также провести «беспощадный массовый террор» в отношении всех казаков, принимавших какое-либо участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству директивой предлагалось «применять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти». Также письмо предписывало конфисковывать хлеб и другие продукты питания, обязывала Наркомзем «разработать в спешном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли».

По различным источникам только на Дону в период в первый год расказачивания погибло около 800 тысяч человек — 35 % населения.

Как писал в приказе-воззвании в августе 1919 г. мятежный красный комдив Филипп Кузьмич Миронов, будущий командующий 2-й Конной Армии: «Население стонало от насилий и надругательств. Нет хутора и станицы, которые не считали бы свои жертвы красного террора десятками и сотнями. Дон онемел от ужаса… Восстания в казачьих областях вызывались искусственно, чтобы под этим видом истребить казачество».

По свидетельству посланного на Дон московского коммуниста М. Нестерова: «Партийное бюро возглавлял человек… который действовал по какой-то инструкции из центра и понимал ее как полное уничтожение казачества… Расстреливались безграмотные старики и старухи, которые едва волочили ноги, урядники, не говоря уже об офицерах. В день расстреливали по 60-80 человек… Во главе продотдела стоял некто Голдин, его взгляд на казаков был такой: надо всех казаков вырезать! И заселить Донскую область пришлым элементом…»

Впоследствии член Донревкома Рейнгольд докладывал Ленину: «Мы бросили вызов казакам, начав массовое их физическое истребление. Это называлось расказачиванием; этим мы надеялись оздоровить Дон, сделать его если не советским, то покорным и послушным Советской власти… Бесспорно, принципиальный наш взгляд на казаков, как на элемент, чуждый коммунизму и советской идее, правилен. Казаков, по крайней мере огромную их часть, надо будет рано или поздно истребить, просто уничтожить физически…»

Запрещалось само слово «казак», ношение традиционной формы. За нарушение полагался расстрел. Станицы переименовывали в волости, хутора — в села (Цимлянская стала Свердловском, Константиновская — городом Розы Люксембург).

Уже в 1931 году Шолохов писал Горькому: «Не сгущая красок, я нарисовал суровую действительность, предшествующую восстанию, причем сознательно упустил факты, служившие непосредственной причиной восстания, например, бессудный расстрел в Мигулинской 62 казаков-стариков или расстрелы в Казанской и Шумилинской, где количество расстрелянных в течение 6 дней достигло 400 с лишним человек».

Именно осуществление директивы Оргбюро привело к восстанию на Верхнем Дону 11 марта 1919 г. И первой восстала та самая станица Казанская, что незадолго до этого чуть ли не хлебом-солью встречала большевиков.

Побывавшие в восставшей Вешенской летчики Бессонов и Веселовский докладывали Войсковому Кругу: «В одном из хуторов Вешенской старому казаку за то только, что он в глаза обозвал коммунистов мародерами, вырезали язык, прибили его гвоздями к подбородку и так водили по хутору, пока старик не умер. В ст. Каргинской забрали 1000 девушек для рытья окопов. Все девушки были изнасилованы и, когда восставшие казаки подходили к станице, выгнаны вперед окопов и расстреляны… С одного из хуторов прибежала дочь священника со «свадьбы» своего отца, которого в церкви «венчали» с кобылой. После «венчания» была устроена попойка, на которой попа с попадьей заставили плясать. В конце концов батюшка был зверски замучен…»

Одновременно развернута была кампания обоснования террора в большевицкой печати. Например, в феврале 1919 г. газета «Известия Наркомвоена» (выходившая фактически под прямой редакцией Троцкого) писала: «У казачества нет заслуг перед русским народом и государством. У казачества есть заслуги лишь перед темными силами русизма… По своей боевой подготовке казачество не отличалось способностями к полезным боевым действиям. Особенно рельефно бросается в глаза дикий вид казака, его отсталость от приличной внешности культурного человека западной полосы. При исследовании психологической стороны этой массы приходится заметить сходство между психологией казачества и психологией некоторых представителей зоологического мира…». «Российский пролетариат не имеет никакого права применить к Дону великодушие… На всех их революционное пламя должно навести страх, ужас, и они, как евангельские свиньи, должны быть сброшены в Черное море!»

16 марта, в день смерти Свердлова, ЦК партии отменил директиву о геноциде. Однако на деле он все равно продолжался. Теперь — под предлогом подавления восстания.

Активное истребление шло до 1924 года, после чего наступило некоторое затишье. Конечно, аресты продолжались, приутихла лишь волна бессудных расправ. К 1926 году на Дону оставалось не более 45% прежнего казачьего населения, в других войсках — до 25%, а в Уральском войске — лишь 10% (оно чуть ли не целиком снялось с места, пытаясь уйти от безбожной власти). Было уничтожено и выброшено из страны много казаков старше 50 лет — хранителей традиций.

До сих пор остается открытым вопрос о причинах столь глубокой и сильной ненависти к казакам со стороны большевиков? Можно лишь сделать предположение, что казаки являлись хранителями традиций, защитниками государства Российского, и, не смотря на различия в политических взглядах, всегда были патриотами. Идея мировой революции, пожар которой должен быть зажечься от России и перекинуться, стирая границы, на другие государства, противоречил смыслу и укладу казачьей жизни, что делало казаков не только идеологическими, но и экзистенциальными врагами нового государства.

Екатерина ГОНЗАЛЕС, в материале использованы исследования Михаила Астапенко, Евгения Кирсанова, Георгия Кокунькова, Валерия Шамбарова.