Всевозможные «упс» или «кошмарить» вышли за рамки лексики ограниченной сферы употребления. Лингвисты посвящают этой теме диссертации, писатели используют сленг для создания ярких образов, родители и педагоги стремятся «изгнать» его из употребления. Способен ли сленг вытеснить литературный язык из повседневной жизни и, вообще, грозит ли молодому поколению словарный запас, как у Эллочки из «12 стульев»?

Как остроумно замечено в одной из игр «КВН», «почему-то все мы восхищаемся «великим и могучим», а общаемся на обычном разговорном». Согласно последним исследованиям, 25 процентов офисных работников используют сленг в своем профессиональном общении.

Характерная примета нашего времени – активизация сленга, выход его за рамки лексики ограниченной сферы употребления. Теперь он заполонил СМИ и даже внедрился в язык делового общения. Все больше представителей власти используют нелитературные выражения для общения с населением, а с экранов телевизоров эта речь звучит ежедневно. В заголовках и текстах журналов и газет, на радио и в театре мы неизбежно сталкиваемся со сленгом.

Большинство исследователей считают, что эта тенденция – одна из причин того, что наш язык теряет свой блеск и глубину. Другие уверены, что это всего лишь закономерное явление в развитии русского общества, а жаргона не бывает лишь в мертвых языках. Отжили свое латынь и санскрит, оставшись лишь в древних текстах и медицинских терминах. Многие исследователи сейчас отмечают, что русский язык в течение последних 15 лет проявляет все большую тенденцию к изменению, в отличие от, например, довольно консервативных британского английского или греческого языков.

Возник сленг не на пустом месте. Само слово появилось совсем недавно. Существовали такие определения, как жаргонизмы, арго, вульгаризмы, нецензурная лексика, диалектизмы, просторечье, профессионализмы. Сегодня все эти отдельные лексические пласты слились вместе, образуя группу под названием «сленг». Для чего же он нужен? Сленг делает речь более краткой, эмоционально выразительной, говорящий может наиболее полно и свободно выразить свои чувства и эмоции.
Использование сленга отчасти служит для облегчения адаптации к англоязычным терминам, ускорению процесса их внедрения. Большая часть сленговых конструкций в Интернете придумана для того, чтобы оживить речь. Это также игровая форма образования слов, которая придает общению некоторый задор с целью поднять настроение, снять напряжение, разнообразить скучную профессиональную беседу, найти общий язык, способствующий быстрому сближению и обмену информацией.

Другая причина – стремление выделиться. Стиляги, хиппи, панки, металлисты, рокеры – молодежь всегда стремится к индивидуальности. Вспомним старый добрый «Служебный роман» Эльдара Рязанова и его новомодные «шузы» (обувь). Это слово было в ходу еще в тусовке стиляг. А закрепилось в образцовой классике!

Вот и сейчас время также отмечает эти индивидуальные группировки. Как только появляется новый интерес, возникает новый жаргон.

Иногда «незаконные» с точки зрения литературного языка слова спустя несколько лет становятся нормой, которая отражается в словарях. Их уже довольно много, но есть слова-символы, которые пришли к нам из жаргона. Например, эпохальное «беспредел». Это типичный криминальный жаргон, ситуация, когда не соблюдается воровской закон. А у нас это уже литературное слово, которое обозначает беззаконие. В печать уже даже вышел трехтомный словарь «Новые слова и значения 90-х годов». Это энциклопедия 90-х годов, где показано, как жаргонизмы становятся символами истории. В ней уже целые выражения, характеризующие советскую эпоху: «по блату доставать», блат был еще каким советизмом, потому что был дефицит, и он вызывал криминальность. Или «вешать лапшу на уши» – жаргонизм, который очень точно передал то, что делали с народом Березовские и другие. А пережиток брежневского времени «до лампочки» стал синонимом социальной апатии.

Предки, не парьтесь!

Как же реагировать на странные и грубоватые словечки, то и дело вырывающиеся из уст любимого чада? Большинство психологов склоняется к тому, что увлечение молодежи сленгом – преходящая мода, как пирсинг или розовые шнурки в кроссовках. Своим осуждением или запретами родители лишь делают жаргон еще более привлекательным.

Объясняйте ребенку происхождение тех или иных слов. Возможно, школьник исключит из своего лексикона некоторые жаргонизмы, узнав, что их употребляли воры и убийцы.

Контролируйте собственную речь. Многие взрослые сами частенько употребляют сленг в шутку или для того, чтобы сократить дистанцию в общении с детьми. Ребенок может не понимать этих мотивов и воспринимать высказывания родителей как языковую норму.

Поскольку молодежный сленг активно проникает на телеэкраны, в рекламу и печатные издания, особое внимание стоит уделить детским и молодежным передачам, книгам и журналам.

Необходимо показать подростку, что, кроме жаргона, в русском языке существует множество других изобразительных средств, позволяющих сделать речь интересной, яркой или смешной. Посоветуйте ему прочесть произведения М. Зощенко, Д. Хармса, М. Булгакова.

Попробуйте сыграть на стремлении подростка выделяться среди сверстников. Так, для юношей будет иметь значение тот факт, что девушек привлекают молодые люди с чистой речью.

Договоритесь с ребенком, в каких ситуациях он не будет употреблять сленг: например, в разговоре с вами, при младшем брате, в гостях и так далее. Подобные ограничения позволят стимулировать развитие литературной речи.

Среди многочисленных вариантов сленга есть одна довольно безобидная разновидность – слова, отражающие содержание того или иного хобби молодежи. Например, терминология заядлых компьютерщиков – это сплав правильно и неправильно переведенных англоязычных терминов. Конечно, у многих из них существуют литературные русские аналоги (допустим, не «винт», а «жесткий диск»), но, как правило, они достаточно громоздки и неудобны в постоянном использовании. Отсюда возникает тенденция к сокращению, упрощению слов. К такой «профессиональной» лексике родителям стоит относиться с пониманием – как к «килОметру» шоферов и «компАсу» моряков.

В нулевых у сленга появился такой мощный источник, как язык программистов и геймеров. В начале 2000-х компьютеры дома были не у всех: школьники ходили играть к более обеспеченным друзьям или тратили карманные деньги в Интернет-кафе. Но даже если человек не играл в новомодные «стрелялки», а только рисовал или раскладывал на компьютере пасьянс, было модно «косить» под «сисадмина»: говорить «клава» вместо «клавиатура», «аська» вместо ICQ, «сидюк» вместо CD. Так называемый «олбанский язык» очень быстро устарел, вызвав обратную тенденцию: в Рунете появились борцы за идеальную грамотность. Но тогда, в начале 2000-х, слова «кросафчег», «аффтар», «выпей йаду», «ржунимагу» читались как откровения. В исковерканной орфографии виделся острый сарказм, на который так падки школьники во все времена. Кроме того, такое искажение слов было сравнительно новым источником молодежного сленга: раньше его основу составляли английские слова или слова с переносным значением. Сегодня велико влияние японской культуры.

Язык нового поколения максимально предметен – очень часто он напрямую связан с новыми гаджетами и изобретениями. Например, «вайбить» – «общаться в Viber» – популярном мессенджере, «постить» – размещать информацию и иллюстрации на своей странице в соцсетях. Еще одна отличительная черта сленга «десятых» – повсеместная тяга к сокращению и Интернетанглицизмам. Иногда в речь приходят служебные команды ПК, вроде мегапопулярного «ок». И даже родное слово «нормально» за пару лет урезалось до «норм». Кто-то назовет это уродованием родной речи, более лояльные носители языка увидят в словоформах-коротышах желание скорее донести свои мысли до собеседника. К счастью, сленг еще никогда не приводил к тотальному непониманию между поколениями. Ведь за новыми словами почти всегда можно разглядеть знакомые смыслы и новые эмоции.

Но уместна ли, вообще, такая постановка вопроса, допустим ли даже намек на тотальное непонимание поколений? Тот факт, что молодежь не всегда умеет пользоваться сленгом и употребляет его везде, часто в контекстах, для него непредназначенных, например, в общении с людьми старшего поколения, выдает уровень ее культуры. Образованному человеку важно уметь разграничивать сферы употребления тех или иных средств, адекватных речевой ситуации, переключаться по необходимости на другие коды и языки. И об этом задумывались задолго до появления самого термина «сленг».

Мысли о необходимости борьбы за чистоту русского языка не новы, они все время появляются с конца XVIII века. Все мы знаем, как упрекали Пушкина за «нечистоту слога». Он на это отвечал: «Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова или оборота, но в чувстве соразмерности». И чувство соразмерности здесь главное. Никакими запретами, никакими щелчками в Интернете или по телевидению его не воспитать…

«Мы уверены, что русской речи предстоит одно из двух: либо испошлить донельзя, либо, образумясь, свернуть на иной путь, захватив притом с собою все покинутые второпях запасы», – предупреждал еще В.И. Даль, автор «Толкового живого великорусского языка».

Этот выбор зависит от каждого из нас. Пока родители будут говорить со своими детьми на литературном языке, пока мы сами будем выбирать для просмотра развивающие передачи, а не сетовать на засилье низкопробных сериалов, пока будем знать и ценить свою культуру и язык, тотальная жаргонизация русского языка и деградация нации нам не грозит.

Юлия МИШИНА