Сирень цветет…
Новость в рубрике: Культура, Литературная гостинаяРассказ
Сижу на берегу зарастающего тиной и камышом лесного водоема. Начал вроде суетиться с незатейливым рыбацкими снастями, да как тревожить эту удивительную зеркальность тихой заводи. Неясный клок тумана у ног моих ночует. Солнца луч укутался в овчинах еще сонных облаков. Негромкий гомон пташек суетливых. Пугливая возня рыбешек в прибрежных камышах. Наверное, это и вправду рай. Упоение и тихий мой восторг. Как будто здесь нет меня – это кто-то другой растворился в таинственных тенях.
Как будто в эту ночь, перед этим рассветом, перед моим взглядом, ожерельем для этого пруда расцвела лиловой чудью враз ошалевшая сирень. Я это цветенье бесовской сирени вдыхаю угаром на жгучую память… И я – ее пленник…
Друзья детства. Нас было пятеро. Жили недалеко друг от друга. Виделись почти ежедневно. Песочница одна. В недалеком овраге ручей да глина, можно лепить и танки, и самолеты, и лошадей. Позже в одну школу пошли. Правда, Вовка раньше пошел – он старше нас на год. Там, за дворами, у колхозной мастерской, бревна, и каждый ве-чер мы на них до маминых голосов: «Сережа, домой! Витя, домой!..»
О чем вели разговор? Да обо всем и сразу: о жизни, о звездах, о парусах. А дома, конечно, мамина трепка за испачканные глиной или древесным клеем штаны. Много позже понял – дружба зарождается с детства и навсегда. Потом, с годами, приобретаются товарищи, кореша, братаны, земели, соратники, собутыльники. Я о моих друзьях знаю все: что они только что ели, когда они говорят правду, когда лукавят, когда фантазируют, когда пытаются меня надуть. У них можно выпросить буквально все, уговорить пойти со мной по моим каким-то делам, хоть на край света. Я им прощаю все и никогда не задумываюсь, почему прощаю – получается как-то само собой. Так же и они прощают все мне, просто так. Редко такое встречается во взрослости.
Нам без малого пятнадцать. Бревна там же, но другие. И беседы повзрослели. И вдруг, да в общем-то и не вдруг, мы стали замечать, что Вовка, это который старше на год, как-то отвлекается от темы, уводит ее куда-то в сторону, отвечает невпопад, смотрит задумчиво в никуда. Где-то через неделю или две выясняем – Вовка влюбился! Следующий вопрос не ребром, а румбой, в кого?! Тут два – три квартала вокруг, девчушек предостаточное количество. Ну, а в кого там влюбляться, терять рассудок и аппетит – смешно, прости Господи. Нет, мы все были влюблены, кто в Брижит Бардо, кто в Джину Лоллобриджиду, кто сразу в Софи Лорен и Любовь Орлову. Но чтобы почти враз стать пришибленным – это было для нас в диковинку. Необходимо и неотлагательно было узнать, кто эта зараза? Вовка тщательно ее скрывает.
Каково же было наше изумление, когда этой таинственной незнакомкой оказалась конопушная Любка. Вон там, через дорогу, в землянке, жила их многочисленная семья. Я там у них бывал: света мало, но тепло и чисто. Учились мы в одной школе-семилетке. Вот Любка идет в школу, я вроде случайно догоняю. Беседуем о домашних заданиях, об училке, о книге с пиратами. Украдкой поглядываю: Господи, ну, балбес же Вовка, она же выдра выдрой, глаза как пули. Вроде шнурок развязался. Завязываю, смотрю ей вслед, и мне все ясно: Вовка – дурень подслеповатый. Потом они перешли в десятилетку. Я с Серегой – в автодорожный техникум. Знаю точно, что Вовчик еще очень долго страдал за Любкой, да только она нет. Потом ее семья переселилась из землянки в другой конец города и потерялась.
Прошло восемь лет. Я после службы в армии работаю на мебельной фабрике. Мой цех опрятен, чист. В цеху детали и узлы не терпят суеты. Мужиков мало. Девчат и женщин разных возрастов – с избытком. Тружусь в цеху уже с полгода, а взор скользит по цеху без мыслей и предчувствий. И вдруг… Ну, надо же это – вдруг. Ничего ему не предвещало: ни ненастье, ни ушибы. Не вдруг я за собой замечаю, что я все чаще и чаще спотыкаюсь взглядом об одну и ту же дивчину. Танцы в нашем городке. Духачи старательно фальшивят над «Брызгами шампанского» и «Рио-Ритой». Несколько раз неудачно, но все же приглашаю эту самую девушку из нашего цеха на танец, потом еще и еще. Хамею или смелею и прошу разрешения на все танцы до конца вечера и провести ее до дома. Оказалось, это уже выяснилось позже, что она специально приехала из другого района города, чтобы встретиться со мной. Подруги адрес подсказали. Не сразу, ох как не сразу я узнал в этой девушке ту самую заразу – Любку из землянки. А влюбился сразу, просто мгновенно. Как только в танце наши взгляды встретились случайно, а может, вовсе не случайно. А дальше – радость встреч, досада расставаний, обрывки фраз и первый поцелуй, и трепетность признаний. Какие там мысли, какие рассуждения и осторожность?
Уже и марш Мендельсона угас вдали, и детки к школе готовятся, а мы вновь и вновь с работы домой – и мир иной для нас не существует. Как будто знали, как будто предчувствовали, что всего лишь через девять лет последняя будет у Любы весна, и ветка сирени на свежий ее бугорок. Теперь один. Ушли в вечность и друзья детства. Как я оказался последним в этом житейском строю – лишь ведомо Судьбе. У Владимира я так и не удосужился спросить, его ли эта прощальная ветка цветущей сирени. Были со мной и другие, но ненадолго. Уходя, как сговорившись, упрекали: «Дурень ты, дурень». Наверное, оно так и есть. Теперь я точно знаю, любовь, одну на двоих, Всевышний дарит только раз, повтор – лишь дубликат или фальшивка.
Теперь один, наедине со мной лишь этот тихий-тихий пруд, мой собеседник молчаливый…
Геннадий ТЕПЛЫЙ
Подпишитесь на рассылку новостей
Поделитесь новостью в социальных сетях
Отправить ответ
1 Комментарий на "Сирень цветет…"
Спасибо за тихий талантливый рассказ