Монумент «Мужество» – величие духа людей, защищавших крепость в 1941 году.

Беларусь первой приняла на себя страшный удар. 22 июня 1941 года фашистские полчища атаковали Брестскую крепость. В гарнизоне крепости постоянно проживали не только военнослужащие, но и порядка трехсот офицерских семей. Все они этим ранним летним утром оказались в страшной огненной западне. Многие в первые дни еще верили, что это, может быть, не война, что вот-вот придет подкрепление, но так и не дождались его. Почти четыре тысячи военнослужащих успели выйти из крепости до ее полного окружения и присоединились к действующим частям или партизанским отрядам. Единицы вырывались и в июле. Тем же, кто решил стоять до конца, выпало узнать, что такое кромешный ад.

Их оставалось около 3 500 человек. 3 500 героев самых разных национальностей. Среди них были русские, украинцы, белорусы, евреи и представители более 30 других народов и национальностей. До нас дошли имена только 1 000 из них. Немцы буквально засыпали крепость пропагандистскими листовками. Основным оружием защитников Брестского гарнизона были винтовки Мосина и Токарева, но это не мешало им отражать вражеские атаки. Гарнизон упорно сражался.

Скульптурная композиция «Жажда». / ФОТО автора

Не одолев крепости штурмом, фашисты рассчитывали на затяжную блокаду, которая вызовет голод и жажду. В цокольных этажах гарнизонных зданий собирались женщины и дети, оставшиеся на территории крепости. Туда же переносили раненых. Всем им не хватало еды, приходилось питаться фуражным зерном, которым до войны кормили лошадей. Но самым страшным испытанием была жажда. Колодцы были отравлены, а подходы к воде и обводному каналу реки простреливались автоматчиками и снайперами. Это было невыносимо! Создавая мемориал, авторы посвятили этому испытанию сил человеческих отдельный монумент, который так и называется «Жажда». В скульптуре запечатлели они солдата, который под огнем смог добраться и набрать в каску речной воды, чтобы напоить раненых и детей.

И все же крепость не покорялась. Пал Минск, а в крепости шли бои. Пал Витебск, а руины крепости стреляли. Началось Смоленское сражение, а легендарный майор Гаврилов все еще не сдавался в своем капонире, отстреливался и бросал гранаты. Солдаты Брестской крепости продержались месяц. Они умирали, успев выцарапать на стене «Умираю, не срамясь».

Сражалась не только Брестская крепость. По-своему сражался каждый город, каждая белорусская деревня. Первые бомбы на столицу советской Белоруссии упали 23 июня в районе вокзала, на станции «Товарная». А вот уже 24 июня, на третий день войны, Минску досталось очень сильно. Это был один из самых страшных дней для города, потому что немцы бомбили город практически весь световой день. На город было направлено около 20 эшелонов немецких бомбардировщиков по 35 – 40 самолетов в каждом заходе, которые с небольшими интервалами весь день бомбили Минск. Во время этих бомбардировок был поврежден водопровод. Фашисты использовали зажигательные бомбы. Начались страшные пожары, тушить которые было нечем. Многие минчане пытались укрыться от бомбежки в неприспособленных для этого подвалах, поэтому просто оставались заживо погребенными под завалами. В этот день Минску были причинены максимальные разрушения. Число погибших в этот день людей исчисляется тысячами человек.

Ворота Брестской крепости.

Но немцы не просто так бомбили город. В соответствии с их планами они бомбили только конкретные цели, старались сохранить промышленные предприятия, которые определенно должны были послужить им в дальнейшем. Не пострадали от бомбежек минская тюрьма, Дом правительства, оперный театр. Эти здания и сейчас успешно выполняют те самые функции, для которых были построены много десятилетий назад.

К лету 1943 года в Минске действовало 150 заводов и фабрик. На них ремонтировали немецкую технику, шили одежду и обувь для немецкой армии. Не работать в Минске было нельзя. Если патруль, остановив жителя Минска, выяснял, что этот человек не трудоустроен, в лучшем случае его ожидала депортация в Германию. За это могли и расстрелять на месте.

Минск захватили только 28 июня. В это время в городе и стало формироваться то самое минское подполье, которое впоследствии доставляло столько проблем оккупантам. Члены подполья обеспечивали связь с белорусским партизанским движением, занимались обеспечением партизан боеприпасами, продуктами питания и медикаментами, устраивали диверсии на предприятиях, электростанциях и железнодорожных ветках. Подпольщики, рискуя жизнью, старались выпускать бракованную продукцию, часто устраивали поджоги на складах с готовой продукцией. Страдал от действия подпольщиков и личный состав фашистской армады. От рук Елены Мазаник, с которой подпольщикам удалось наладить связь, погиб и гауляйтер Белоруссии Вильгельм Кубе. После этого немцами была организована жесточайшая карательная операция, в результате которой погибло не менее 10 000 мирных жителей. В октябре 1942 года за одну ночь немцы арестовали порядка 400 минских подпольщиков, по сути, весь актив. В своих оккупационных газетах немцы распространили информацию о том, что один из руководителей минского подполья, Иван Ковалев, был их агентом и именно он предал своих товарищей. Но это было не так. К этому времени подпольщик был уже мертв. Это стало известно только через 45 лет. Все это время Иван Ковалев находился в розыске. Только в начале 90-х годов его реабилитировали. Сегодня именем Ивана Ковалева названа одна из улиц Минска. Так, через много лет была восстановлена историческая справедливость.

Вечный огонь в память о 2 миллионах 230 тысячах погибших людей.

До войны в Минске проживали 250 тысяч человек. К моменту освобождения, летом 1944 года, в городе оставалось всего 50 тысяч человек, пятая часть от тех, кто счастливо жил в довоенном Минске. Многие из них были угнаны на работу в Германию, другие влились в партизанское движение. Партизаны стали самыми ненавистными врагами для фашистов. Они умудрялись появляться в самых неожиданных местах, наносить молниеносный удар и бесследно исчезать в непроходимых белорусских лесах.

21 марта 1943 года небольшой, в десять человек, партизанский отряд из числа большой партизанской бригады Василия Воронянского вошел в маленькую белорусскую деревню. Переночевав, они перерезали немецкую линию связи и устроили засаду на дороге, ожидая немецкую колонну. Среди погибших в результате этой операции оказался любимец Гитлера, призер Олимпийских игр 1936 года в Берлине Ганс Вёльке, который служил в местной полиции и ехал в Минск, чтобы лететь в отпуск, в Германию. Деревенька эта называлась Хатынью. К Хатыни сразу были стянуты немецкие войска. Из немецких донесений известно, что немцы на подходе к деревне открыли по ней огонь из всех орудий, которые у них были.

22 марта 1943 года эта деревня была уничтожена вместе со всеми своими жителями. В этот день Хатынь перестала существовать.

Остов избы Иосифа Каминского.

На земле больше не было деревни с таким названием. Осталось только место скорби, которое вот уже много десятилетий служит живым напоминанием потомкам о страшных преступлениях нацистов перед человечеством. Когда человек попадает в Хатынь, его не могут не захлестывать эмоции. Невозможно без слез смотреть на остовы изб, читать таблички с именами детей, живших в этих избах до того страшного дня.

Дорога к мемориалу вымощена крупными колотыми камнями, ходить по которым довольно сложно. Задумка авторов мемориала была в том, чтобы те, кто пришел почтить память заживо сожженных, шли, глядя под ноги, склоняя голову перед памятью павших. На огромной мраморной плите начертан завет, с которыми хатынцы обращаются к нам, ныне живущим: «Люди добрые, помните! Любили мы жизнь и родину нашу. И вас, дорогие. Мы сгорели живыми в огне. Наша просьба ко всем: пусть скорбь и печаль обернутся в мужество ваше и силу, чтобы смогли вы утвердить навечно мир и покой на земле, чтобы отныне нигде и никогда в вихре пожаров жизнь не умирала!» На обратной стороне мемориальной плиты написан ответ потомков: «Родные вы наши. Головы в скорби великой склонив, стоим перед вами. Вы не покорились фашистским убийцам в черные дни лихолетья. Вы приняли смерть, но пламя любви к Родине нашей советской вовек не погаснет. Память о вас в народе бессмертна, как вечна наша Земля и вечно яркое солнце над нею».

«Непокоренный». / ФОТО автора

Издалека видна известная на весь мир фигура пожилого мужчины, несущего на руках тело ребенка. Скульптура «Непокоренный» являет собой собирательный образ жителей Хатыни, но имеет реальный прототип. Это один из жителей деревни Хатынь, Иосиф Каминский, местный кузнец, которому было 59 лет. Из взрослых выжил только он один, и то лишь потому, что в тот день ушел в лес за хворостом. Всех остальных жителей Хатыни согнали в большой сарай, по иронии судьбы, принадлежавший когда-то именно Иосифу Каминскому, двери сарая закрыли на засов и подожгли. Люди в панике стали раскачивать двери, и через какое-то время под напором они не выдержали и рухнули. В горящей одежде хатынцы пытались бежать, но их тотчас расстреливали. За воротами их ждал шквальный огонь автоматов и пулеметов. После того, как сарай со всеми жителями Хатыни сгорел, Иосиф, чудом выжив, обнаружил своего раненого двенадцатилетнего сына. Мальчик умер у него на руках. Как раз этот момент и изобразил скульптор С.И. Селиханов. В этом сарае погибла вся семья Иосифа Каминского, его жена и четверо сыновей. Сейчас на этом месте стоит монумент, напоминающий крышу того самого сарая.

Кроме Иосифа Каминского, в этой страшной трагедии выжил восьмилетний Антон Барановский. Он потерял сознание, упал, и это спасло ему жизнь. Его нашли жители соседней деревни, выходили. Антон воспитывался в детском доме, а в 1969 году приехал на место трагедии, чтобы принять участие в открытии мемориала. Другой выживший ребенок не попал в тот сарай, спрятавшись в яме с картошкой. Он близко слышал немецкую речь. Его даже заметил один из фашистов, но сделал вид, что не заметил мальчика, и прошел мимо.

Имена проживавших в избе до 22 марта 1943 года, сожженных в сарае. / ФОТО автора

Еще одним из выживших детей был Виктор Желобкович. Он рассказывал, как их гнали в сарай, как обливали стены бензином, как мгновенно вспыхнула соломенная крыша. «Все загорелось, затрещало. Раздались нечеловеческие крики», – вспоминал он. Его мама стояла возле дверей, держала его за руку. Одна из пуль попала в его маму. Она упала на Виктора и этим спасла мальчику жизнь. Виктор Желобкович умер 24 мая 2020 года на 87-м году жизни. Он был последним из тех, кто пережил ужас Хатыни.

В Хатыни было всего 26 дворов. Всего одна улица. 26 многодетных семей, которых не стало в один день. Не стало совсем. От их счастливой мирной жизни не осталось ничего, даже избы были сожжены дотла. На месте деревни остались только 26 обгоревших печных труб. Теперь эти трубы увековечены навсегда. На каждой такой трубе установлен колокол. Эти колокола звонят непрерывно, по очереди, от трубы к трубе, днем и ночью издавая свой скорбный звук. И звон этот доходит до сердца каждого, кто пришел почтить память погибших.

«Хатынь не одна. 186 деревень вместе с людьми сгорели дотла на нашей земле белорусской», – гласит надпись на мемориальной доске. Они уже никогда не возродились. Память их увековечена на мемориальном кладбище деревень тут же, в Хатыни. Но были и те населенные пункты, которые были сожжены, но сумели возродиться. «433 белорусские деревни, уничтоженные фашистскими оккупантами вместе с людьми, возродились, встали из руин вечной памятью непокоренным», – написано на другой мемориальной доске. Уничтожая целые деревни, фашисты надеялись уничтожить источники жизнеобеспечения партизан, ведь именно крестьяне обеспечивали партизан продуктами питания и разведывательными данными, были связными между партизанами и военным командованием.

Обращение хатынцев к потомкам. / ФОТО автора

Гораздо позднее мемориал был расширен, была открыта Стена Памяти, которая рассказывает о местах массового уничтожения людей. «Мир в веках не помнит таких злодеяний на всей нашей земле. Фашисты построили чудовищные лагеря смерти. Люди погибли в них непокоренными с твердой верой в победу своей матери-родины», – написано на ней. Здесь установлены таблички с названиями населенных пунктов и количеством погибших.

Невозможно без содрогания смотреть на таблички, возле которых в нише оставлено большое количество мягких игрушек. Одна из них была посвящена событиям 1942 года, когда фашисты пришли в детский дом деревни Домачево и сказали, что детей нужно вывезти в Брест, чтобы обеспечить им возможность обращаться к врачам. До Бреста дети не доехали. Их загрузили в машины, довезли до озера и расстреляли. Только одна воспитанница этого детского дома смогла избежать смерти, спрятавшись в стенах детского дома. После окончания Второй мировой войны она давала свидетельские показания на Нюрнбергском процессе.

Память о детях из детского дома деревни Домачево. / ФОТО автора

Другая табличка была посвящена событиям в местечке Красный берег, где был лагерь, в котором содержались дети. Летом 1944 года немцы, отступая, этих детей эвакуировали. Судьбы их неизвестны.

Были тут и мемориалы, посвященные тем, кто погиб в лагерях смерти, самым крупным из которых был лагерь в городе Тростянец. В других нишах установлены таблички, посвященные лагерям для военнопленных. Таких лагерей на территории Беларуси было шестьдесят.

В центре мемориала на выложенном черными гранитными плитами квадрате растут три березы, будто склонившиеся в печали. Три дерева, словно живые люди. На месте четвертого горит огонь Памяти, напоминая о том, что в Беларуси погиб каждый четвертый… 2 миллиона 230 тысяч советских граждан разных национальностей, попавших под смертельный каток коричневой чумы. С момента открытия мемориала в Хатыни в 1969 году его посетили 36 миллионов человек. Поток этот людской не прекращается. Каждый, кто приезжает в Беларусь, стремится побывать в Хатыни и проникнуться справедливым гневом и ненавистью ко всяким проявлениям нацизма.

Светлана ЕФРЕМОВА