В.М. Корниенко.
/ ФОТО из архива редакции

Началась война. И на плечи подростков легли и сев, и уборка урожая, и покосы, и многие другие крестьянские дела. До той поры, пока одного за другим не вызывали в военкомат. Пришла очередь и Василия. Ни сборов, ни проводов никаких не было. Взял, на всякий случай, пустую котомку, накинул на себя оставшийся от сестры полушубок – и в сани. Из райцентра переправили будущих солдат в Омск. А оттуда предстояла дорога в Канск. Там, в лесу, разместили их в уже приготовленных землянках полковой школы, где стали они изучать 45-миллиметровую пушку и миномет. Знакомились с матчастью, занимались стрельбами, познавали другие солдатские науки.

Однажды привезли и поселили рядом моряков. Народ флотский, в боях уже побывавший, а командиром к ним назначили пехотного лейтенанта. Это флотским служивым не по душе пришлось. Начали роптать, требовать отправки на фронт.

Новообращенным артиллеристам любопытно на жизнь моряков поближе посмотреть, стали пробираться на «чужую территорию». Вот и Василий как все. Даже знакомого себе среди моряков завел. Говорит ему как-то: «Вот бы и мне на флот». А тот ему: «Так за чем дело стало? Будем уезжать, я тебя предупрежу». И предупредил, да еще во время погрузки помог в теплушке под нарами спрятаться, заложил дровами, что моряки для печки-буржуйки приготовили. И уехал бы Василий с моряками. Да не тут-то было. Перед самой отправкой патруль стал осматривать вагоны, и беглеца обнаружили, вытащили из-под нар за ногу. Повели под конвоем в полковую школу. Расстроился парень. Ну, все, думает, расстреляют за побег. Привели его к начальнику школы. Тот спрашивает: «И куда ж это ты собрался?» – «На фронт», – отвечает Василий. Подошел командир, сгреб его за рукав, а под гимнастеркой и руки не слышно, такой парнишка тощий. «Учись, пока учат. Навоеваться, придет срок, еще успеешь». И приказал сержанту: «Накормите его как следует».

А срок действительно подошел, не было времени особо учиться. И покатили солдатские теплушки из Сибири в другую сторону. Ехали долго. Наконец, прибыли к месту назначения, на Северо-Западный фронт. Определили в часть. А вскоре и первый бой, совсем какой-то для новичков непонятный, бестолковый. Ночью получили приказ: одно из орудий поднять на бугор. Подняли. Тут следует новая команда: открыть огонь. Орудие-то бронебойное, предназначенное для уничтожения танков прямой наводкой, поэтому обнаруживать его нельзя, пока танки не появятся. Но приказ есть приказ, положено выполнять. Выстрелили. Немцы их тут же засекли и накрыли огнем. Очнулся Василий после разрыва мины: командир убит, прицел у пушки искорежен.

Спохватились отцы-командиры, поступает команда: убрать пушку с бугра. Спустили вручную орудие вниз, подпрягли к нему упрятанных там коней и двинули на отход. Но немцы уже успели в них вцепиться, район-то был ими пристрелян. В общем, накрыли минами еще раз. Василий упал, на него еще кто-то. Чтобы выбраться из-под чужого тела, попробовал его отодвинуть, подтолкнул рукой, солдат скатился, уже мертвый. Кто знает, может, прикрывшему его человеку Василий обязан был жизнью. Убило еще кого-то из артиллеристов орудийного расчета. Одним словом, кое-как выбрались из передряги. И оказались в какой-то пехотной части.

Таким было боевое крещение, после которого назначили Василия в минометную батарею. Довелось ему потаскать на себе и минометный ствол, и тяжеленную минометную плиту. Ну, и досадить немцам из миномета тоже много раз довелось. Дело обычное.

Однажды (было это на отдыхе) подходит к Василию офицер и спрашивает: «В разведку пойдешь?» – «Пойду», – отвечает. Оказывается, в разведку брать разрешалось только по согласию. А парнишке что, какая ему разница, где воевать. Вот и согласился, хотя о разведке не имел никакого представления. Так артиллерист попал в разведку.

В.М. Корниенко после демобилизации. 1950 г.
/ ФОТО из архива редакции

Разведка – род службы привилегированный. Но и работа эта требует большого терпения, выдержки и почти всегда на грани риска. Для разведчика главное – ночка потемнее да погода подурнее, в какую хозяин на улицу и собаку не выгонит. А если небо затянули тучи, через которые луна не пробьется, хлещет дождь, метет метель или мороз трещит, это как раз то, что надо. Все это Василий Корниенко узнал со временем. А пока на дело его не брали, только усиленно кормили, чтобы сил набирался. Через некоторое время ребята взяли его с собой на поиски «языка». А в этом деле, он уже знал, своя тактика и сноровка нужны. В таких вылазках Василий и фланги прикрывал, и отход обеспечивал, и скрученных немцев на себе таскал. А потом и ему довелось идти центровым на захват. Сам он это вспоминает не без юмора: «Волновался я тогда страшно. Нервы – сплошной клубок. Страшновато, чего там, а ползу. Подобрался, укараулил момент, скакнул на фрица сверху, сбил с ног – и руками за горло. Он хрипит, дергается, а я все давлю. Тут как раз и ребята подоспели забирать немца, а я не отдаю, как в шоке каком-то, все давлю да давлю. Едва хлопцы мои пальцы с его горла отжали, отобрали, в общем, добычу. Такая вот история».

Но, как говорится, лиха беда начало. Василий Моисеевич и не припоминал, сколько раз в тыл ходил с полковой разведкой, скольких «языков взял». Схватки были жестокие, потери большие, и с той и с другой стороны. Не обошли они и разведчиков. И на минах подрывались, и, обнаруженные, в драку с немцами схватывались не на жизнь, а на смерть, и под огнем к нашим отходили, и раненых и убитых товарищей выносили – не принято у разведчиков своих бросать.

Запомнился Корниенко последний бой, в котором ему участвовать довелось. Под Кенигсбергом дело было. Небольшая речка и длинная коса, а на косе лес. После боя одни пеньки от деревьев остались, настолько яростный огонь немцы вели. Но на своих позициях не удержались. Нашим тоже крепко досталось. Изрядно поредевший полк вывели на отдых. Разведчики, как всегда, устроились несколько особняком, в двухэтажном доме, разместились внизу, начальник разведки наверх поднялся. Уже ночью спускается с криком: «Ребята, конец войне! Победа!».

Война закончилась. И осталась разведка вроде бы не у дел. Перевели всех в Кенигсберг, поселили в бывшие казармы немецких солдат. Исполняли они всякие разовые поручения, а больше – отдыхали. Но сидеть без дела не хотелось. И вот, раздобыв где-то лопаты, принялись перекапывать поле неподалеку от города. Пока воевали, с питанием еще ничего было, а в мирное время подвоз продуктов ухудшился. Да и что везти-то было из обескровленной, разоренной войной России! Вот и решили в некоторых частях наладить свой военный продовольственный промысел. Разведчики в своем полку стали инициаторами. Сперва копали землю лопатами, потом где-то нашли плуг. Цепляя его к грузовику, пахали землю, сажали картошку, капусту, другие овощи. А потом, когда открылись водительские курсы, решил Василий Корниенко выучиться на шофера, ведь скоро возвращаться домой, а профессии-то никакой. Вскоре пригнали откуда-то машины, сформировался автовзвод по обслуживанию нужд полка, и бывшего разведчика определили туда. Возил дрова для отопления казарм, картошку с поля, другие грузы. В 1946 году назначили его заместителем командира автовзвода. А когда того демобилизовали по возрасту, подразделение он передал Корниенко. Теперь Василию Моисеевичу приходилось отвечать не только за свой грузовик, а за все автомобили взвода, за подчиненных ему людей, за ремонт техники. На все его просьбы отправить домой, ответ у начальства был один: «Заменить некем».

Демобилизовали только в 1950 году. Двое его попутчиков в поезде были ростовчанами. Добрались до Ростова, стали прощаться, а ему и ехать дальше не хочется. «Да ты оставайся в Ростове, присмотришься, может, как-то и определишь свою жизнь», – советовали ребята.

В День Победы (В.М. Корниенко в центре). 2008 г. / ФОТО из архива редакции

Приютил его один из попутчиков. Дом размером в одну комнату, и население в нем и без гостя до того плотное, что особенно и повернуться негде. А все же накормили, спать уложили. Утром поблагодарил за приют, попрощался и вышел. А куда идти, и сам не знает, никто его здесь не ждет. Двинулся к железнодорожной станции, а там как раз с железнодорожных платформ грузовики спускают. Водители помочь с разгрузкой попросили. А потом, когда узнали, кто он такой и что деваться ему некуда, пригласили в Аксай, куда машины были предназначены. Поехал в Аксай. В городе в то время «Донводстрой» создавался. Взять фронтовика, да еще шофера согласны. Условия работы – полевые, со сменой дислокации. Корниенко же за время войны столько по полям наперемещался, столько по земле по-пластунски наползался, что хотелось ему места более постоянного, спокойного, с нормальной крышей над головой. Не подошли ему условия.

Решил он на всякий случай в милицию сходить, отметиться, поставить о себе в известность, а то еще посчитают за бродягу бездомного. Пришел, выслушали его, обрадовались: «Давай к нам. Нам как раз машину выделили, надо ехать получать, а водителя нет». Задумался Василий Моисеевич: милиция – это опять форму надевать, оружие носить, стрелять. Нет, с него хватит. А его продолжают уговаривать.

В это время со второго этажа спускается какой-то мужчина, постоял, послушал, спросил бывшего солдата, кто он такой. Позвал наверх. Оказывается, это местный начальник КГБ, и ему тоже нужен шофер на машину. Здесь форму вроде бы носить не надо и стрелять, наверное, не придется. Согласился. И водил здесь «мерседес-бенц» до тех пор, пока начальника Аксайского КГБ вместе с его службой не перевели в Батайск. Корниенко переезжать туда не захотел. Но без дела не остался. Шоферил в райздравотделе, при райкоме партии. Даже в Афганистане довелось поработать, где советские специалисты строили дорогу. Подвозил для строителей оборудование, продукты, воду. После возвращения из Афганистана устроился в СУПТР на строительстве подводных трубопроводов, автослесарем, где и проработал многие годы, вплоть до выхода на пенсию.

В общем, работы хватало. Хуже было с жильем. Долго скитался по наемным углам. И через некоторое время семья вселилась в небольшой домик.

В итоги жизни В.М. Корниенко следует занести, в первую очередь, самое активное участие в защите Родины. Воевал как положено. Есть у фронтовика значок «Отличный разведчик», отличительный знак гвардейца, орден Славы III степени за взятие Кенигсберга, медаль «За победу над Германией», медаль Жукова и орден Отечественной войны II степени. В послевоенной жизни тоже отмечен за труд грамотами и благодарственными письмами. Воспитал дочерей, растил внуков.

Из воспоминаний В.М. Корниенко, 2008 год.
Виктор Переладов