Когда я предложила одному из лучших моих учеников, а ныне профессору Южно-Российского государственного технического университета (Новочеркасского политехнического института), доктору технических наук Юрию Яковлевичу Герасименко написать в готовящуюся к изданию книгу об участниках Великой Отечественной войны о своем отце, он колебался: его отец – простой рядовой, сержант, один из миллионов бойцов, сражавшихся за Родину. Но потому война и была Великой, что рядовые бойцы становились героями. И сотворили Победу.

Юрий Яковлевич Герасименко. / ФОТО из семейного архива

Юрий Яковлевич – единственный сын Якова Ивановича и Серафимы Илларионовны Герасименко. Я больше общалась с Серафимой Илларионовной. Из казачьего рода, темноглазая и живая, она была очень интересным человеком. И ее очень любил Юрий.

Своего отца он не просто любил. Когда мы с ним стали вспоминать жизненный путь Якова Ивановича, Юрий поразил меня. Рожденный после войны, он словно прошел ее вместе с отцом. Знал и помнил главное и десятки деталей, из которых складывалась отцовская мирная и военная жизнь.

Яков Иванович Герасименко служил в инженерных войсках, и именно там он мог принести и принес больше всего пользы. Этот человек был прирожденным механиком. Как только на Дону появились трактора, он был при них и в 17 лет стал бригадиром тракторной бригады Аксайской МТС. Закончил Новочеркасский техникум механизации сельского хозяйства, прошел кадровую службу в Ростове, стал ведущим механиком МТС. В известном 1939 году «забрали» и начальника МТС, и начальника политотдела. Якова Ивановича спасло то, что он недавно демобилизовался из рядов Красной Армии. Он перешел работать на консервный завод.

15 мая 1941 года Я.И. Герасименко, его друзей Григория Матвеевича Безродного, Илью Тимофеевича Шумеева, Александра Ткаченко вместе с другими молодыми аксайчанами призвали в военные лагеря. Пешком шли в Новочеркасск. Получили старое, еще с финской кампании, обмундирование, на ноги – ботинки с обмотками. На базе СКВО формировалась 127-я стрелковая дивизия 19-й армии генерал-лейтенанта И.С. Конева. В конце мая 1941 года погрузили на платформы технику и отправились под Белую Церковь. 21 июня Яков Иванович возил командира своей части в Киев. Возвращался полковник сумрачный, поинтересовался, есть ли у водителя дети, и вздохнул: «Да, трудно всем придется…» В 5 утра в части уже были раненые и убитые…

Два дня поезд с техникой и личным составом шел под беспрерывными бомбежками в Белоруссию. Там, на Минском направлении, и вступил в жестокие оборонительные бои 240-й отдельный инженерный батальон, в котором командиром электровзвода был Яков Иванович Герасименко.

Тяжелая доля досталась нашим отцам – вынужденное отступление под проклятия собственного народа. Не успели создать прочной обороны на берегах Западной Двины и Днепра. Широким фронтом, свыше 600 км, шел противник, рвался прямо к Москве, превосходя наши силы в людях в два раза, в технике, особенно в танках, – в четыре раза. Были окружены и захвачены Орша, Смоленск, Ельня. 19-я армия вела жестокие бои, будучи в окружении.

«Плен для тебя исключен!» – запомнил Яков слова Юрия Шебалина, начальника инженерной службы полка. Не попасть в плен – как это было трудно в той сумасшедшей обстановке, когда и линии фронта-то не было. В плен попал даже прославленный генерал Михаил Федорович Лукин, в то время командующий 19-й армии: тяжело был ранен, потерял ногу. И у Якова Ивановича был отчаянный момент: наклонился на мгновение к реке попить – в спину уже уперся винтовкой фашист. Ведет «пленного», а тот поддел обмотку ботинка, упал, вроде запутался. Стал поправлять, да и свалил немца. Русский солдат оказался сильнее.

Юрий Яковлевич вспоминает, как не раз отец кричал во сне: «Жора, весло!» Все снилась ему Соловьевская переправа через Днепр под Смоленском – по земле рекой плывет горящий сахар (горел сахарный завод), потребовалось немало смекалки и мужества, чтобы преодолеть это препятствие.

Строительство противотанковых рвов. / ФОТО хроника ТАСС.

И все же кровопролитные бои в окружении сковали силы противника, сорвали гитлеровский план молниеносной войны. Позже эти события будут описаны К. Симоновым в романе «Живые и мертвые». Яков Иванович остался среди живых. В сентябре 1941-го он участвовал в первой нашей наступательной операции: наши части вернули Ельню! А бои под Вязьмой держали 28 немецких дивизий, 14 из них были настолько выведены из строя, что не смогли уже участвовать в наступлении на Москву. 18 сентября 1941 года за массовый героизм и воинское мастерство советских частей Ставка ввела высокое звание «Гвардия». 127-я стрелковая дивизия была переименована во 2-ю гвардейскую стрелковую, позже получившую наименование Таманской. Нагрудный знак «Гвардия» говорил о том, что перед вами человек беззаветной преданности Родине, непоколебимой воли и стойкости. Яков Иванович Герасименко стал одним из первых гвардейцев.

Под Москвой потерявшие личный состав части были переформированы, и Я.И. Герасименко продолжал войну на Волховском фронте под командованием генерала армии К.А. Мерецкова. Волховский фронт стабилизировал положение наших войск у Ленинграда, вокруг блокадного кольца. Через Волхов шло снабжение Ленинграда, и вся местность подвергалась жесточайшим бомбардировкам. В каждом налете – до 200 самолетов одновременно. Шли тяжелые бои за Тихвин, на Киришском плацдарме. Как радовались в частях, когда восстанавливалась железнодорожная связь, когда Волховская ГЭС дала ток Ленинграду!

Кириши врезались в память Юрию Яковлевичу: 18 января 1943 года здесь сражался его отец. И было здесь так. Начался оглушительный взаимный минометный обстрел, бойцы взвода прыгнули в огромную воронку, по поговорке: смерть дважды в одну воронку не попадает. Попала. Погибли все, кроме Якова Ивановича, который, споткнувшись, упал перед воронкой. Но осколки впились ему в голову, в глаза… В этот же день, 18 января 1943 года, была прорвана блокада Ленинграда… Шесть месяцев провел Яков Иванович в Ленинградском госпитале. Левый глаз не видел ничего, правый – что-то. Когда попытались тронуть осколки электромагнитом, они перерезали зрительный нерв правого глаза. Лишь сложная операция вручную спасла возможность видеть левым глазом.

В боях на передовой Я.И. Герасименко больше не участвовал, но его технические способности продолжали служить разгрому врага на авторемонтных работах. Умелые руки наизусть, не глядя, чувствовали любой мотор. Победу Яков Иванович встретил в Измаиле. Демобилизовался 4 ноября 1945 года. Вернувшись в Аксай, сначала работал в МРС (моторно-рыболовецкая станция), потом снова на консервном заводе начальником транспорта и флота. Предстояла кропотливая работа по восстановлению целого «автомобильного кладбища», и с нею справились в довольно короткие сроки. Рядом с Яковом Ивановичем трудились бывшие фронтовики И.А. Иванин, Н. Горваль, В. Кукуев, В. Сирицын. На первом же отремонтированном автомобиле проехали по территории завода под Крас-ным знаменем. Сколько гордости за отца испытал его сын, которому тоже нашлось место рядом. А Яков Иванович уже организовывал кур-сы водителей. За интересные рацпредложения был направлен на ВДНХ…

Сын у Якова Ивановича родился в 1947 году. Отец назвал его име-нем дорогого ему начальника инженер-ной службы полка: умный был человек, перед войной – преподаватель одного из московских вузов. Юрий с детства видел мазут на руках и на одежде отца. «Надоел мне твой мазут», – говорила иногда мать, но сын знал, как любит она и отца, и его мазут. Знал и о том, как отец, уезжая на фронт из Новочеркасска, подобрал бубенчик, оторвавшийся в суете от шапочки провожавшей его жены. Всю войну он хранил этот бубенчик вместе с фотографией на удостоверении и пос- ле тяжелого ранения первым делом нашел свою реликвию в груде окровавленного тряпья. С этой «драгоценностью» и домой вернулся.

Серафима Илларионовна Герасименко. / ФОТО из семейного архива

А у Серафимы Илларионовны, дважды пережившей в Аксае немецкую оккупацию, была своя война. Рытье противопехотных окопов казалось безделицей в сравнении с рытьем противотанковых. И больно было читать издевку фашистов, забрасывавших листовками обессилевших женщин: «Милые дамочки! Приедут наши таночки и зароют ваши ямочки!» А что пришлось пережить, хороня наших погибших бойцов на месте теперешнего мемориала на площади Героев, отыскивая в их одежде солдатские медальоны, снимая их застывшими от мороза пальцами… Не только мамина медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» напоминала Юрию о пережитом, но и больные мамины руки с согнутыми пальцами…

В 1961 году болью и тревогой напомнили о себе осколки в голове у Якова Ивановича. Мать сказала сыну-семикласснику: «Надо поступать в техникум, приобретать специальность». Юрий выбрал Ростовский радиотехнический, но знал: будет учиться и дальше, потому что так хотел отец, потому что нельзя иначе. Получив два отличных аттестата – по окончанию техникума и экстерном за 11-летний курс общеобразовательной школы, он поступил сразу в два института. Может быть, смог бы учиться и в обоих, воля у сына была отцовская, но выбрал Новочеркасский политехнический, где стал, окончив его, работать уже деканом одного из самых востре- бованных факультетов.

В 1983 году Юрий Яковлевич летал с отцом в Ленинград. Помнит и чтит этот город своих освободителей! Увидели удостоверение участника обороны и сразу – «Защитник приехал!» В гостинице – «На каком этаже хотите жить?»

В ресторане – «Чем хотели бы поужинать?»

Долго стоял Яков Иванович у Кировского завода, на месте минувших боев: в декабре 1942 он видел здесь мертвую женщину, по которой ползал малыш, ища материнскую грудь… Гуляли с сыном по Невскому проспекту. Ходили в Эрмитаж. Четыре часа плавали по Неве… Отец и сын, переживший с отцом великую войну во имя жизни…

Сын гвардии сержанта, профессор Юрий Яковлевич Герасименко в 2007 году был с высокой миссией в немецком городе Ильменау, в его техническом университете, известном миру как высшая электротехническая школа. Контакты установлены, в 2009 Юрий Яковлевич Герасименко уже приглашен международным комитетом фонда известного физика Эйлера в Ильменау, не один, а с лучшими своими студентами.

«Отец не дошел до Берлина. Я сделаю это за него другим способом и обязательно сфотографируюсь у Рейхстага!» – сказал как-то Юрий Яковлевич. Сказал, и сделал!

Н.М. Голотина, по воспоминаниям семьи Герасименко. 2010 год.