Галина Астапенко.
/ ФОТО из семейного архива

«В XVII веке донцы, – писал историк В.Д. Сухоруков, – вели рыцарский образ жизни, проводя ее в бесконечных походах, войнах, сражениях, набегах. Влюбляться в женщин было позором для казака. Это было проявлением слабости. Поэтому женщины не имели влияния на жизнь казаков. В то время деятельность их была ограничена кругом своей семьи и немногими знакомствами с соседками».

«Женщины всегда и везде должны были оказывать почтение казакам-воинам. Семья на Дону появляется уже в первой половине XVII века, но женское население немногочисленно, поэтому многие казаки женятся на своих пленницах: татарках, турчанках, персиянках и других.

Во время походов «за зипунами» казаки привозили богатую добычу: оружие, ковры, ткани, посуду и привозили с собой пленников и пленниц. Пленников-мужчин меняли на пленников-казаков, которые томились в татарском или турецком плену, знатных пленников отдавали за большие выкупы: так сына татарского хана меняли на тысячу коней, а на женщинах-пленницах женились.

Из документов известно, что в зиму 1634 – 1635 гг. казаки взяли у ногайцев и привезли около 800 женщин и детей с Чубура, а затем 935 женщин и детей с Очаковский косы. В это время у казаков появляется обряд бракосочетания в Кругу, на майдане. Казак со своей избранницей выходил в Круг и просил разрешения у казаков на вступление в брак с этой женщиной, если Круг давал согласие на этот союз, они становились мужем и женой. Появление этого обряда прежде всего связано с тем, что на Дону в это время не было храмов.

Черкасский городок был основан в 1570 году, а первая церковь была поставлена в 1652 году, поэтому негде было венчаться, второй причиной было то, что казаки брали себе восточных женщин, а они все были мусульманками, а чтобы обвенчаться в православном храме, она должна была отказаться от своей веры, принять православие, пройти обряд крещения и только после этого их могли обвенчать в церкви. На Кругу же это было не обязательным, главное – желание брачующихся. Заключение браков в Кругу также было связано с системой донского самоуправления и ведущей ролью Круга. Общество видело, кого казак брал себе в жены, достоин ли этот союз, сам казак получал новый статус. Он становился семейным и должен был воспитывать достойную смену себе и своим собратьям. Сожительство мужчин и женщин без разрешения Круга считалось прелюбодейным грехом и строго наказывалось, но чаще всего женщине обрезали юбку до колен, что считалось страшным позором, прелюбодеев связывали одной веревкой и в таком виде пускали по улицам казачьего городка.

Заключение брака в Кругу говорило о статусе Круга, принятое здесь решение имело силу закона. В Кругу у казаков заключались не только браки, но и разводы. Развод мог получить не только мужчина, но и женщина в случае неудачного брака при поддержке общества. Она могла жаловаться на недостойное поведение мужа и найти поддержку. Казачье общество всегда заботилось о вдовах и сиротах и впоследствии ввело в землепользование «вдовий и сирот-ский пай».

О матерях-пленницах и смешанных браках напоминают казачьи фамилии: Татаркины, Турчанкины, Турчаниновы, Татарочкины, Туроверовы, Персияновы, Калмычкины, Калмыковы, Тумины и другие.

М.Н. Ефремова. / ФОТО из архива Старочеркасского историко-архитектурного музея-заповедника

Дети, рожденные от казака и восточной женщины, назывались «тумой», отсюда идет и фамилия Тумины, дети, рожденные от казака и не казачки (русской, украинки), назывались болдырями, а фамилия Болдыревых была широко представлена на Дону.

Этническое смешение повлияло и на внешность казаков. Низовые казаки были смуглолицыми, кареглазыми, черноволосыми, в верховьях Дона преобладал славянский тип казака.

В XVII – XVIII веках практически все жители Дона понимали татарский и турецкий языки, а многие и говорили на них. Если бабка в семье была татаркой или турчанкой, то говорили на двух языках – татарском и русском или турецком и русском. Но эта традиция говорить на этих языках уходит из быта донских казаков в XIX веке.

Главой семьи, конечно, был отец, на него ложились все работы, связанные с сельским хозяйством, участие в общественной жизни станицы, а на плечи матери ложилась вся работа по дому. По мере того, как дети подрастали, они помогали родителям, а женившись, сыновья приводили в дом невесток, тогда работы перераспределялись: старшая невестка готовила на всех еду, средняя смотрела за детьми и убирала дом, младшая ухаживала за двором и птицей. Когда казак был на войне или на военной службе, главой семьи становилась мать, которой приходилось выполнять не только женскую, но и мужскую работу: пахать землю, сеять и убирать хлеб, ловить рыбу и многое другое. И отец, и мать пользовались уважением детей, которые обращались к ним только на «Вы».

Более свободно и уверенно казачки чувствовали себя, когда собирались в своем кругу. В таких женских собраниях они распивали меда, пели псалмы и старинные казачьи песни. В XIX веке казачки получают еще больше свободы. Некоторые «жармелки», чьи мужья были на службе, «гуляли и вольничали». Это, конечно, приводило к конфликтам в семье. В стародавние времена, говорят, казак, вернувшись со службы и узнав, что жена была ему неверна, шашкой снимал голову с ее плеч. А вообще, дело редко заканчивалось даже разводом, обычно ограничивалось поркою. Незаконно рожденных детей на Дону назывались нахалятами, мужья чаще всего признавали их за своих или отдавали в чужие семьи, там их удочеряли или усыновляли, по достижении совершеннолетия зачисляли в казаки, таким образом, не давали пропасть детям греха. У вдов и девок дети, родившиеся без мужа, считались также казаками…

Несмотря на старинное казачье присловье «женщину и коня всегда держат в поводу», казачки по сравнению с женщинами других народов пользовались большей свободой.

Казачки были отменными хозяйками и этому были важные причины. Г.В. Губарев писал: «Свободный труд приучил казачку к аккуратной и добросовестной работе». Они не знали, что такое «барщина» и «оброк», они работали только на свою семью, поэтому любую работу они делали очень хорошо.

Хорошей хозяйкой считалась та казачка, у которой блистал чистотой дом как внутри, так и снаружи. Во дворе обязательно должна быть клумба с цветами, конечно, каждый двор украшали такие цветы как тюльпаны, петунья, сирень. Всегда наготовлена еда, чисто выстирано и правильно повешено на веревке белье, а приходившие к вам в дом гости пить чай или кофе смотрели, нет ли черноты и грязи в том месте, где крепится ручка чайника – наиболее уязвимое место.

Вот если казачка соответствовала всем этим требованиям, то про нее говорили, что она хозяйка, додельница, чистотка, и ее дочь сразу брали замуж. Не вычистить курень, выпустить мужа и детей в неопрятной виде на улицу означало для казачки уронить себя в глазах всей честной станицы и своих собственных. Поэтому казачки из кожи вон лезли, но старались содержать дом, двор и семью в идеальном состоянии. Это совсем не значит, что в каждом доме, дворе был идеальный порядок, но говоря современным языком, это было престижно, это поощрялось казачьим сообществом, и казачки старались соответствовать этим требованиям. Отсутствие крепостного права, личная свобода, с одной стороны, и военная опасность на раннем этапе истории казачества, длительное отсутствие мужа на войне и военной службе, с другой стороны, выковали характер казачки, которому были чужды забитость и покорность, но присущи чувства собственного достоинства, гордость, независимость и властность».

Представительница донских феминисток В. Зубова в своей работе «Положение женщин на Дону» писала: «Казачка держит себя независимо, у нее и следа нет того раболепства, какое заметно у крестьянок, например, западных губерний. Она не руку целует у господ, а целуется с ними, не ждет смиренно приглашения сесть, а сама сядет первая. С чувством собственного достоинства держит она себя и по отношению к мужу».

Какова же была наружность наших прабабушек? Историк В.Д. Сухоруков писал: «Представьте красавиц роскошной Азии, смешанные черты черкешенок, турчанок, татарок, русских и тогда получите общее понятие о красоте женщин Дона. Пламенные черные глаза, щеки полные свежей жизни, величайшая опрятность и чистота в одежде. «Несмотря на тяжелый труд, казачки, как и все женщины, любили наряжаться, были сердечны и кокетливы. Женщины долго сохраняли одежду тех мест, откуда они пришли.

На нижнем и среднем Дону наибольшее распространение получил в XVII – XVIII веках комплекс женского костюма с кубельком, в котором особенно чувствовалось влияние Востока. Верхнее платье – кубелек по крою и названию напоминало татарское платье камзол. Шился кубелек из дорогих тканей парчи бархата, шелка. Кубелек до пояса застегивался серебряными, позолоченными или жемчужными пуговицами. Под низ одевалась рубаха из тонкого полотна или шелка. Как восточные женщины казачки носили шаровары или шароварцы, сшитые из тонкого полотна или шелка. Выше талии, поверх кубелька надевался пояс – татаур, шитый из бархата и украшенный жемчугом. Богатые казачки носили кованые серебряные пояса. Обувью служили сафьяновые сапожки, украшенные вышивкой на подъеме. Поверх сапожек надевали туфли на невысоком каблуке.

Казачки, как и все женщины России, должны были покрывать головы головными уборами. Покрытие женской головы идет еще от древних славян. Считалось, что волосы женщины обладают магической силой, и когда она выходила замуж и становилась членом чужого рода, рода своего мужа, чтобы не принести ему и его родне вреда, она должна была тщательно скрывать все до единого волоска. Обнажение женской головы считалось тогда большим позором для женщины.

Историк Г.В Губарев писал: «Века постоянных боевых тревог выработали в казачке бесстрашную решительность и способность сохранять присутствие духа в моменты неожиданных опасностей. На реке она управлялась с каюком, скакала верхом на коне, ловко владела арканом, луком и самопалом. Умела встать на защиту своих детей, куреней и станиц. Дончиха была женщиной свободной, жившей в обществе, не знавшей рабства и крепостничества. Отсутствие крепостного права и личная свобода, безусловно, повлияли на характер казачки и развили в ней такие черты характера как самоотверженность, чувство собственного достоинства, умение отстаивать свои интересы и убеждения. А принятие самостоятельных решений (в отсутствии мужа) по тем или иным житейским проблемам требовали от нее разумности, ответственности, смелости и мудрости.

На Дону не было гаремов и помещений типа русских теремов, женщины не обязаны были носить чадру. Уже в XVIII веке они получают права гражданства и могут появляться в обществе мужчин. Правда, они еще «не могли вмешиваться в общий разговор и одушевлять беседы своим влиянием». 

До замужества девушка носила одну косу – символ того, что она одна. Как только она выходила замуж, косу ее расплетали, заплетали две косы, укладывали в узел на затылок и надевали женский головной убор.Основные русские женские головные уборы: повойники, кокошники, кички, некоторые носили восточные тюрбаны.

Традиционным зимним нарядом казачек считалась донская шуба, которая шилась мехом только вовнутрь, причем на любом меху: собольем, лисьем, куньем, заячьем, а сверху покрывалась дорогой материей: парчой, шелком, бархатом.

Интересные воспоминания о посещении Черкасска и дома войскового атамана Иловайского оставил генерал С.А. Тучков, побывавший здесь в девяностые годы XVIII века. Приезд его пришелся на праздник Крещения Господня. Это был также день, когда выбирали станичных атаманов и есаулов. После выборов атамана все участники крестным ходом прошли к Дону, где была проведена церемония освящения воды. После молебна самые смелые и закаленные купались в проруби под звон колоколов и пушечную пальбу. По поводу праздника атаман Иловайский давал обед, на котором присутствовали все чиновники Черкасска. Стол был накрыт на 50 персон. Угощение состояло из многих блюд «на европейский вкус приготовленных». Из напитков подавали лучшие донские и греческие вина. На обеде присутствовали только одни мужчины и ни одной женщины. И уже после окончания обеда в залу вошла женщина, одетая в традиционную одежду казачек XVIII века. На ней был парчовый кубелек, шелковая рубаха и шаровары, на голове парчовая шапка, украшенная драгоценными камнями и жемчугом. В руках она держала серебряный поднос с рюмками, наполненными вином. Далее шел обряд, напоминающий древнерусский обычай приветствия гостей. Она кланялась в ноги атаману, целовала его руку, а потом в губы и благодарила атамана за доброе отношение к ним во время правления ее мужа. Это была жена бывшего станичного атамана. С этим подносом она обходила всех гостей, подавала всем вина, целовала каждого в губы. А гости пили за здоровье ее мужа. Когда она заканчивала свой обход, появлялась жена вновь избранного атамана и повторяла тот же самый обряд. Гости поздравляли ее с новым достоинством ее мужа и пили за его здоровье. После обеда по приглашению атамана все гости прошли в другую комнату. Перед вошедшими открылась живописная картина: женщины, одетые в кубелечные костюмы и шелковые шаровары, «сидели на широких диванах, поджав ноги по-азиатски, перед ними стоял превеликий стол, покрытый вареными в сахаре фруктами и сухими конфетами, множеством наилучших плодов. На столе стояли графины со сладким вином. Когда мужчины вошли в зал, все женщины встали и поклонились. Хозяйка попросила всех мужчин сесть и сама стала угощать всех гостей вином и конфетами».

Казачья семья в праздник. / ФОТО И.В. Болдырева

Некоторое представление о бытовой жизни и об отношении жены к мужу дают письма Иловайских, найденные при реставрации колокольни и датируемые 1779 годом. В письме к мужу от 25 января 1779 года Анна Иловайская пишет: «Через господина Смирнова доставлены к вам… высочайшему другу, осетров холостых, да одного икряного…». В этом же письме она сообщает, что сына Левушку отдает отцу протопопу (так называли протоиерея, старшего священника до XIX века) для обучения грамоте. В письме от 19 февраля 1779 года своему мужу Анна Иловайская пишет: «Любезнейший друг мой, Алексей Иванович… девочка калмычка ко отправлению заготавливается, а Дакмарчик в покупку приискивается и оба они с зимовой станицей или с первой оказией пересланы от меня будут. Впрочем, имею донести вам, любезнейшему другу, что в доме нашем все благополучно и как я, так и дети наши благостью всевышнего все живы и здоровы, от искренней сердечной любви и вам желаем. Не худо б любезный друг, ежели б прислали нам Петербургских гостинцев, пуда два кофия или еще, что вздумается, да также и дети гостинцев от вас ожидают. И ожидая за сим благополучного вашего с получения монаршей милости возвращения в дом… с непременною любовью истинным почитанием вашего превосходительства любезнейшего друга верно покорная жена Анна Иловайская».

Вместе с шубами казачки носили шали и шапки из собольего, куньего меха. Такую одежду носили богатые казачки. Те, кто относился к среднему классу, носили тоже донские шубы, чаще покрытые черной блестящей тканью и отороченная мехом выдры. Но мода меняется и уже в XIX веке традиционной одеждой женщин становится костюм, состоящий из юбки и кофты. Летом носили юбки из холста, зимой – из шерсти. Для пошива праздничных юбок использовали покупную ткань: ситец, сатин, бархат, кашемир, бенгалин. Юбки шили с большим количеством оборок по подолу, украшали пуговицами, бисером, лентами. Чтобы юбка выглядела пышной, казачка надевала под нее несколько нижних юбок. Если юбка и кофта шились из одного и того же материала, такой костюм назывался «парочкой». Меняются и женские головные уборы. На смену повойникам, кокошникам и кичкам приходят колпаки, файшонки, шлычки.

Как и все женщины, казачки любили носить украшения. В XVIII веке характерными были чикилики – это сетка из крупного жемчуга, которая прикреплялась к ленте, последняя надевалась на голову, и жемчуг ниспадал на лоб. Богатые казачки носили золотые и серебряные браслеты – безелики. Последние армянской и лезгинской работы можно было встретить еще в XIX веке на хуторах второго Донского округа, а также золотые и серебряные кольца, которые имели свою символику. Серебряное кольцо на левой руке девушки означало, что она на выданье, на правом – просватана. Если кольцо с бирюзой – жених служит, так как этот камень был символом тоски. Два золотых кольца на одном пальце левой руки – вдова (второе кольцо умершего мужа). На протяжении почти всей истории казачества тяжело складывалась жизнь казачки на Старом поле. Много страданий пришлось на долю матерей и жен».

Свидетельством огромного уважения и почтения к матери является установление праздника Дня матери-казачки, который отмечался казаками на православный праздник Введение Марии во храм 21 ноября по старому стилю.

Ко Дню матери-казачки устраивали донской бал в Петербурге. Он проходил в собрании Армии и Флота, куда приглашались жившие в столице казаки всех войск, студенты, юнкера, офицеры гвардейских полков, штатские сановники, ученые. В программах участвовали казаки-артисты, исполнялись донские песни, танцевали казачьи и кавказские танцы, а дончихи-курсистки устраивали богатый буфет с деликатесами. На этих балах женщины блистали своей красотой.

Тип красавицы-казачки, жившей в XVIII веке и описанный историком Сухоруковым, сохранился вплоть до XX века. И уже в начале XX века писатель П.Н. Краснов вот как описывал Черкасскую красавицу: «Низовая казачка, черкасская девушка. Что может быть красивее? Высока, стройна как молодая раина… Грудь была очерчена желтоватым шелком легкой блузки. Английская суконная юбка цвета пыли облегала стройные длинные ноги. Совершенно черные громадные глаза, в них темно-коричневый агатовый раек с черным глубоким зрачком в темном обводе смуглых трепещущих век с длинными густыми ресницами под широким размахом черных бровей. Под красным бархатом губ были видны белые ровные зубы».

Свидетельством огромного уважения к женщинам-казачкам является указ атамана М.И. Платова после победы над Наполеоном и возвращение казаков на Дон. С началом войны на Дону была проведена полная мобилизация. В хуторах, станицах Дона остались только женщины, старики и дети. Казаки вернулись домой только через два-три года. Каково же было их удивление, что дома, хозяйство, дети – все было в полном порядке, никакого разора. Женщины взвалили на себя не только женскую, но и мужскую работу. Поэтому в своем указе Платов выразил сердечную благодарность казачьим женам за их труд, за самоотверженность, за терпение, за домовитость, за верность. И если донские казаки во время долгих походов снискали великую славу Войску Донскому, то трудолюбивые, домовитые казачки, наши бабки и прабабки, сохраняли и земли, и богатства нашим дедам. С самого раннего детства казачке внушали, что счастье – в семье и детях, что она будет хранительницей домашнего очага, что на ней будет держаться не только хозяйство, но и станичная мораль и обычаи. «Потому и звалась она гордой казачкой, что велик был груз ответственности за все казачество, лежавший на ее плечах и носимый ею с достоинством».

Галина Астапенко, краевед, член Союза журналистов России